Fizeram-lhe essa vontade e enterraram-no perto da igreja, junto de Pulquéria Ivanovna. À cerimónia assistiram principalmente pessoas simples e mendigos. E, desta vez, a casa ficou deserta. O caseiro e o feitor levaram para casa tudo o que a governanta não tinha ainda subtraído. Inesperadamente, surgiu não se sabe bem donde o herdeiro dos bens, um parente afastado, que tinha sido tenente não sei em que exército e que tinha a ideia fixa das reformas. Imediatamente compreendeu o estado de abandono e de desordem em que tudo estava, e decidiu, portanto, pôr fim a todos os abusos e estabelecer uma ordem perfeita. Para tal, comprou instrumentos de lavoura novos, numerou todas as capoeiras - enfim, seguiu uma orientação tão prudente e tomou medidas tão sábias que ao fim de seis meses tiveram que o dar por incapaz e pô-lo sob tutela. Depois de prudentemente estudado o assunto, o espinhoso encargo foi entregue a um funcionário público reformado e a um capitão da reserva, cujo uniforme tinha evidentemente sofrido as inclemências do tempo. Estes ponderados tutores apressaram-se a mandar destruir as capoeiras, incluindo os ovos e tudo. As casas de arrecadação, que se inclinavam já quase até ao chão, acabaram por cair definitivamente. Os trabalhadores passaram a embriagar-se descaradamente e acabaram todos por fugir. Quanto ao proprietário, que aliás vivia nas melhores relações com os seus tutores, com quem se entregava a generosas libações alcoólicas, raras vezes punha os pés nas suas terras. Pode-se ainda encontrá-lo em qualquer feira da Pequena Rússia: informa-se detalhadamente dos preços dos géneros que só se vendem por grosso, como a farinha, o cânhamo, o mel, para apenas comprar pedras de isqueiro, cachimbos e outros objectos insignificantes cujo valor nunca vai além de um rublo.
Желание его исполнили и похоронили возле церкви, близ могилы Пульхерии Ивановны. Гостей было меньше на похоронах, но простого народа и нищих было такое же множество. Домик барский уже сделался вовсе пуст. Предприимчивый приказчик вместе с войтом перетащили в свои избы все оставшиеся старинные вещи и рухлядь, которую не могла утащить ключница. Скоро приехал, неизвестно откуда, какой-то дальний родственник, наследник имения, служивший прежде поручиком, не помню в каком полку, страшный реформатор. Он увидел тотчас величайшее расстройство и упущение в хозяйственных делах; все это решился он непременно искоренить, исправить и ввести во всем порядок. Накупил шесть прекрасных английских серпов, приколотил к каждой избе особенный номер и, наконец, так хорошо распорядился, что имение через шесть месяцев взято было в опеку. Мудрая опека (из одного бывшего заседателя и какого-то штабс-капитана в полинялом мундире) перевела в непродолжительное время всех кур и все яйца. Избы, почти совсем лежавшие на земле, развалились вовсе; мужики распьянствовались и стали большею частию числиться в бегах. Сам же настоящий владетель, который, впрочем, жил довольно мирно с своею опекою и пил вместе с нею пунш, приезжал очень редко в свою деревню и проживал недолго. Он до сих пор ездит по всем ярмаркам в Малороссии; тщательно осведомляется о ценах на разные большие произведения, продающиеся оптом, как-то: муку, пеньку, мед и прочее, но покупает только небольшие безделушки, как-то: кремешки, гвоздь прочищать трубку и вообще все то, что не превышает всем оптом своим цены одного рубля.