E ouvindo anunciar na telefonia que Badajoz foi bombardeada, começa a chorar ali mesmo como uma madalena, estranha atitude a sua, se a Badajoz nunca foi, se não tem lá família nem bens que com as bombas possam ter sofrido, Então por que choras, Lídia, perguntou-lho Ricardo Reis, e ela não soube como havia de responder, isto devem ter sido coisas que o Daniel lhe contou, e a ele quem lhas terá dito, que fontes de informação serão as suas, pelo menos não custa a adivinhar que muito se fala da guerra de Espanha no Afonso de Albuquerque, enquanto lavam o tombadilho e dão lustro aos metais passam os marinheiros uns aos outros as novidades, nem todas tão ruins como as pintam os jornais e as telefonias, no geral péssimas.
И, услышав по радио сообщения о том, что Бадахос бомбят и обстреливают из орудий, немедленно ударяется она в слезы, горькие, как у Магдалины, что несколько странно, если вспомнить, что сроду не бывала она в Бадахосе, что нет у нее там ни родни, ни имущества, которым бомбы могли причинить ущерб. Что ты плачешь, Лидия, спросил Рикардо Рейс, а она не знала, что на это следовало бы ответить, должно быть, это то самое, о чем рассказывал ей Даниэл, а уж откуда он знает, какие у него источники информации - Бог весть, но нетрудно догадаться, что на "Афонсо де Албукерке" много говорят о войне в Испании, и моряки, скатывая палубу и драя медяшку, передают друг другу вести, причем они, как правило, оказываются не такими скверными, как в газетах или по радио, а еще хуже.