Дуалистические теории. Позицию субстанциального дуализма, хотя она и пользуется широкой популярностью, разделяют лишь немногие профессиональные философы и ученые. Отчасти причиной тому служат успехи материалистической исследовательской программы, отчасти - неспособность субстанциального дуализма к теоретическому и экспериментальному прогрессу. До сих пор им не предложено объяснение того, каким образом возникают мышление и ощущение. Не решены также трудности, касающиеся механизмов и даже самой возможности взаимодействия души и тела. Если бы нематериальная душа действительно служила основой рассудка и самосознания и ее зависимость от мозга ограничивалась лишь сенсорными данными на входе и волеизъявлениями на выходе, то функционирование рассудка и самосознания почти не зависело бы от возможных повреждений мозга или попыток им манипулировать. Однако это противоречит действительному положению дел. Перерождение клеток при болезнях мозга и воздействие химических веществ могут полностью разрушить способность мышления. Простой удар по голове может не только сделать человека неспособным воспринимать внешний мир, но и разрушить его способность к самосознанию. Все это неудивительно, если считать сознание функцией мозга, однако теряет смысл, если считать его функцией чего-то совершенно другого.

У атрибутивного дуализма дела обстоят лучше, чем у субстанциального дуализма. Во всяком случае, некоторые философы готовы подписаться под одной из двух его версий. С точки зрения "эпифеноменализма", разумное поведение полностью обусловлено деятельностью мозга, однако некоторые нефизические свойства мозга (не играющие какой-либо причинной роли в поведении) являются побочными продуктами его физической деятельности. Среди них - различные характеристики ментального рода. Эпифеноменализм был предложен Т.Гексли (1825-1895) в качестве компромисса между двумя противоречащими друг другу мотивами: дать действительно научное объяснение поведения и отнестись с уважением к столь же реальному, но имматериальному опыту человеческой интроспекции. Многие считают данную попытку компромисса неуклюжей, поскольку ментальные характеристики просто механически как бы приставляются в конце процесса; они не играют какой-либо причинной роли, и их генезис остается неясным.

Согласно второй версии атрибутивного дуализма, ментальные характеристики являются "эмерджентными". Свойства сознания "порождены" (emerged) мозгом, достигшим в процессе эволюции достаточно сложного уровня организации. Подобным же образом появился цвет, когда сочетание атомов сформировало физические объекты, способные сложным образом отражать электромагнитное излучение. В противовес эпифеноменализму, эта версия атрибутивного дуализма приписывает причинную силу свойствам сознания, что делает ее более правдоподобной. В противовес материализму, она отрицает, что такие свойства могут быть объяснены или предсказаны исходя из чисто физических оснований. Здесь эмерджентная теория сталкивается с трудностями. Физическая наука гордится предложенными ею редукционистскими объяснениями объективных чувственных качеств, таких, как температура, высота звука и цвет. Если считать эти качества моделью эмерджентности для субъективных ментальных качеств, тогда естественно было бы ожидать и их редукционистского объяснения. Последнее грозит атрибутивному дуализму тем, что он может вновь вернуться к позиции материализма.

Позиция атрибутивного дуализма представляется более сильной, если главной проблемой, стоящей перед материализмом, мы считаем осмысленность наших высказываний и верований. Как указывали К.Поппер и ряд других философов, трудно понять, каким образом смысл может быть объяснен с чисто физической точки зрения. Эта проблема будет обсуждаться в следующем разделе.

Материалистические теории. Начиная с 19 в. тщательное изучение эволюции и физиологии живых существ глубоко повлияло на концепии сознания. Сегодня признается, что сложные живые организмы, столь широко представленные в животном царстве, являются результатом бесчисленных экспериментов, слепо осуществленных природой, и пользуются выгодами, которые им предоставляются репродуктивными успехами их предков. Высшие животные отличаются не только сложной структурой, но и сложно организованным поведением. Сложное поведение требует изощренной системы управления, и это требование выполняется нервной системой. Эволюция существ, способных ко все более сложному поведению, повлекла за собой развитие соответствующих сложно организованных типов нервной системы. Должно существовать нечто, получающее сенсорную информацию о внешнем мире и затем соответствующим образом управляющее мускулами данного существа. Выстраиваемая по останкам живых существ, живших в древности, история обнаруживает развитие все более сложных и разветвленных типов нервной системы у организмов, способных ко все более сложному поведению. Миллиард лет тому назад началось превращение слабо организованных центральных ганглиев из нервных клеток в хорошо структурированный спинной мозг. В дальнейшем этот мозг образует на одном конце выпуклость, имеющую внутри себя более высокую плотность клеток и способную к более сложным реакциям. Затем эти утолщения разделяются на три взаимосвязанные части, обладающих различными функциями в реакции на окружающий мир и управлении поведением. 500 миллионов лет назад появляется примитивный головной мозг. В дальнейшем развитие мозга шло по очень разным направлениям. С появлением млекопитающих возникают два новых органа, имеющие существенно важное значение: мозжечок, отвечающий за двигательную активность, и два больших полушария, отвечающие за обработку многообразных сенсорных данных и управление сложными схемами потенциального поведения. Наконец, среди бесчисленных других вариаций того же типа появляется нервная система человека, служащая, как и у других существ, для получения сенсорной информации о мире, ее оценки и контроля телесных действий.

Но перечисленные функции являются и функциями человеческой психики, самосознающего разума. Это заставляет сделать вывод, что самосознающий разум - функционирующая нервная система с центром в головном мозге. По размышлении такого заключения трудно избежать. Эволюция в природе носит чисто физический характер. Генезис и развитие каждого индивида, определяемое родительской ДНК, также имеет физическую природу. Полностью физический характер имеет и то, как устроены зрелые представители нашего рода. Если у людей имеется разум - что очевидно, - то все указывает на его физическую природу.

Даже если мы соглашаемся с такой аргументацией, обсуждение материалистической точки зрения на этом не заканчивается. Имеется по крайней мере четыре типа материалистических теорий сознания, и выбор между ними остается открытым.

Бихевиоризм. Этот термин означает прежде всего методологию исследовательской программы, занимавшей господствующие позиции в эмпирической психологии в середине 20 в., однако он может применяться и для обозначения общей научной установки. С точки зрения бихевиориста, "разумное существо" - это существо, обладающее очень сложным набором врожденных и условных рефлексов, т.е. физиологически обусловленных установок, стабильных и нестабильных, способных обеспечивать специфические поведенческие реакции на специфические сенсорные стимулы. От более простых существ человека и других высших животных отличают необычайное разнообразие взаимосвязанных рефлексов и способность образовывать новые рефлексы. Среди главных представителей этого подхода - Дж.Уотсон (1878-1958) и Б.Скиннер (1904-1990).

Бихевиористы выносят краткий приговор той полноте внутренней жизни сознания, которая находит выражение в обыденном языке. С их точки зрения, в задачу психологии входит объяснение поведения человека и животных, и это следует делать, не прибегая к древнему, подозрительному и мифологичному языку, с помощью которого здравый смысл описывает ментальные состояния. Мотивы бихевиористов вполне понятны: другие науки, такие, как физика и химия, были вынуждены отбросить понятия здравого смысла и заново посмотреть на доступные всем феномены, чтобы продвинуться в их познании. Сосредоточение внимания на доступном для наблюдения поведении было, по-видимому, той ценой, которую необходимо заплатить за превращение психологии в науку.

Бихевиористский подход позволил получить множество результатов, особенно в исследовании живых существ с простой организацией, однако натолкнулся на серьезные препятствия при изучении высших животных. Здесь отношения между сенсорными данными на входе и последующим поведением оказались настолько сложными, тонкими и разнообразными, что простая модель рефлекса оказалась недостаточной не только для объяснения, но и для описания реального положения дел. Примером может служить использование человеком языка. Все более очевидной становилась необходимость постулирования внутренних когнитивных состояний и механизмов, и психология отказалась от чисто внешнего, "периферийного" анализа, характерного для классического бихевиоризма. Движение, возникшее в противовес бихевиоризму, называется "когнитивной психологией" и развивается по трем направлениям, каждое из которых имеет своих защитников и критиков и отражено в соответствующих философских теориях сознания: 1) теория тождества, 2) функционализм, 3) элиминативный материализм.

Теория тождества (материалистический редукционизм). Это - простейшая и менее всего противоречащая здравому смыслу материалистическая теория, согласно которой знакомые всем ментальные состояния и процессы реальны, но каждое из них тождественно некоторому физическому состоянию мозга или процессу в нем. Ментальные состояния - это состояния головного мозга. Например, боль - не что иное, как возбуждение особых нервных клеток; депрессия - временный недостаток определенного вещества в химических процессах, происходящих в лимбической системе мозга; голубое небо - мысль о том, что может быть просто мгновенной конфигурацией импульсов в нервных клетках полушарий и т. д. Каковы конкретно соответствующие тождества ментального и физического, остается делом дальнейших исследований. На сегодняшний день обнаружены только самые общие данные о существовании такого рода тождеств.

Сторонник теории тождества может указать на научные прецеденты, свидетельствующие о возможности получения подобных результатов. Теплота физического тела оказалась тождественной движению составляющих его молекул. Свет тождествен электромагнитному излучению. Звук тождествен колебанию воздуха.

Все это случаи успешной "межтеоретической редукции", т.е. сведения одной теории к другой. Данный термин применяется философами науки, когда новая и более глубокая концепция какой-то области явлений гораздо лучше их объясняет и предсказывает, чем соответствующая старая концепция, и когда эта новая концепция способна выразить все представления и утверждения старой концепции. В таком случае понятия старой концепции (скажем, теплота или свет), по сути дела, оказываются тождественными некоторым понятиям новой концепции (скажем, движению молекул или электромагнитному излучению). Новая концепция дает лучшее понимание того, что ранее представлялось не столь отчетливо. Что верно в отношении теплоты, света, цвета и звука, то верно и в отношении ментальных состояний, - говорят представители теории тождества. На их взгляд, развитая теория мозга сможет успешно редуцировать концептуальные структуры здравого смысла, описывающие ментальные состояния.

Будучи сильным соперником, теория тождества тем не менее сталкивается с серьезными возражениями. Некоторые из них исходят от представителей дуализма, другие - от конкурирующих версий материализма.

Суть многих возражений заключается в том, что предлагаемые тождества являются результатом концептуальных смешений или категориальных ошибок и потому должны считаться буквально не имеющими смысла. Например, полагают бессмысленным приписывать значение, истинность или ложность физическим состояниям мозга; нет смысла и в том, чтобы приписывать утверждениям или ощущениям пространственное расположение, как нет смысла утверждать, что число пять обладает инерцией.

Представители теории тождества отвечают на это, что любое ощущение семантического несоответствия является просто отражением глубоко укоренившихся в нас убеждений и ожиданий. Закоренелые убеждения - например, что физические состояния не имеют семантических характеристик или что верования не имеют пространственного расположения, - не могут служить основанием для суждения об объективной природе вещей, даже если эти убеждения предполагаются самим "обыденным языком".

История дает очевидные примеры случаев, когда закоренелые смыслы требуют пересмотра. Рассмотрим утверждение, что Земля движется, сделанное в контексте представлений о Земле как о неподвижном теле и центре Вселенной и движении как изменении положения относительно Земли. Поскольку Земля очевидно не может изменить своего положения относительно самой себя, утверждение, что Земля движется, может показаться результатом понятийной путаницы и внутренне противоречивой нелепицей. И все же Земля действительно движется. Измениться же должны некоторые глубоко укоренившиеся в нашем сознании смыслы.

Предположение о том, что звук есть колебательное движение воздуха, было встречено с неменьшим сопротивлением. Сам Беркли выдвигал против этой новой теории звука аргумент от "концептуальных смешений". Но, вопреки семантическим сомнениям Беркли, звук действительно тождествен колебаниям воздуха. Справедливость таких межтеоретических тождеств определяется, в конечном счете, не установившейся языковой практикой, а новыми эмпирическими данными.

Возражения лингвистического характера не вполне достигают цели. Однако теория тождества сталкивается с двумя более серьезными возражениями. Выдвигающие их ученые отрицают, что развитие нейрофизиологии когда-либо приведет к межтеоретической редукции. Отрицание это исходит из двух совершенно различных убеждений, соответствующих следующим двум теориям сознания.

Функционализм. С этой точки зрения, ментальные состояния также реальны. Однако при этом ментальное состояние определяется всем множеством актуальных и потенциальных причинных связей с а) сенсорными условиями, б) другими ментальными состояниями и в) поведением "на выходе". Например, данное состояние считается болью, если его причиной является телесное повреждение или травма; вызывает дистресс и желание избавиться от этого состояния; человек морщится, прижимает к больному месту руку, стонет и т.д. Болью данное состояние делает общая функциональная роль в сложной внутренней организации причинно связанных функциональных состояний. Так обстоит дело с ментальным состоянием любого типа: каждый тип отличается своей уникальной функциональной ролью. Этот взгляд отличается от бихевиоризма главным образом тем, что в определение ментального состояния включает его отношения с другими ментальными состояниями.

Из функционализма выводится интересное следствие: робот также может быть субъектом подлинных ментальных состояний. Для того чтобы внутренние состояния стали ментальными, неважно, из чего будет состоять их носитель - из меди и полупроводников, плоти и крови или кристаллов и коллоидов. Важно, будут ли они выполнять соответствующие причинно-функциональные роли в рамках внутренней организации данной системы. И нет принципиального основания, по которому электромеханическая система - робот - не может быть сконструирована таким образом, чтобы реализовать состояния, выполняющие те же функциональные роли, что и наши собственные ментальные состояния.

Таким образом, функционализм формулирует серьезное возражение против теории тождества. Если боль может быть реализована на множестве различных физических систем, то каким образом она может быть отождествлена с конкретным физическим состоянием в одном из видов существ. Это исключило бы возможность приписать боль любому из многих других существ, которые страдают от нее, но при этом имеют иное физическое строение. По иронии судьбы, существует достаточно много различных физических состояний, которые могут играть роль состояния боли. Поэтому боль не может быть редуцирована к свойствам, характерным для нейрофизиологии человека. Боль и все другие ментальные состояния могут рассматриваться лишь в абстрактных функциональных терминах.

Против функционализма обычно выдвигают два возражения. Согласно первому, данный тип ментального состояния определяется не его функциональной ролью, а внутренне присущим качеством. Такова, в частности, "болезненность" боли, и далее выдвигается упрек, что функционализм вообще оставляет без внимания подобные характеристики ментальных состояний. Функционалист может ответить, что большинство ментальных состояний (верования, мысли) вовсе не обладают каким-либо существенным отличительным качеством, и функциональная роль является решающим фактором идентификации даже для ментальных состояний, которые таким качеством обладают. На другой упрек можно ответить, признав за ментальными состояниями качественные аспекты, уникальные для существ каждого типа, и в духе теории тождества настаивая на том, что такие качества идентичны физическим аспектам состояний мозга данного существа.

Второе серьезное возражение касается семантического содержания, осмысленности высказываний и верований. Каким образом чисто физические состояния робота или биологического мозга могут понимать смысл "верования в то, что солнце светит". Ответ "причинно-информационного" типа заключается в том, что физические состояния в силу причинных связей с окружающей средой могут быть "информированы". Простой иллюстрацией могут служить показания термометра: любое положение столбика ртути содержит информацию о температуре среды. Подобно этому, отвечают функционалисты, состояния мозга содержат специфическую информацию об окружающей среде, сложность которой соизмерима со сложностью нас самих как "измерительных инструментов" естественного происхождения.

Радикальный (элиминативный) материализм. Эта точка зрения относится к представлениям здравого смысла о ментальных состояниях с еще большим скептицизмом, нежели любая из двух описанных теорий. Согласно элиминативному материализму, понятия здравого смысла, такие, как "верование", "желание", "радость", "обдумывание", "боль", а также объяснения поведения с помощью этих понятий не следует считать всего лишь поверхностными. В концептуальных структурах здравого смысла воплощено совершенно ошибочное представление о соответствующих феноменах. Каких бы успехов ни достигла нейрофизиологическая теория, понятия здравого смысла нельзя будет редуцировать или прояснить с помощью этой более совершенной теории. Скорее окажется, что внутренняя динамика функционирующего мозга имеет совершенно не ту структуру, которая изображается понятиями здравого смысла; их ошибочность станет очевидной, и в конечном счете они просто выйдут из употребления. На смену им придут более адекватные понятия, предлагаемые новой терминологической системой нейронауки. Иначе говоря, наше самопонимание будет радикальным образом пересмотрено.

Как и представитель теории тождества, элиминативный материалист может привести научные прецеденты в пользу этого предсказания. В 18 в. ученые полагали, что основой теплоты является жидкая субстанция - "теплород", которая переливается из одного тела в другое. Когда же появилась новая концепция (молекулярно-кинетическая), описывавшая суть дела совершенно иначе, понятие теплорода было не редуцировано, а просто исключено (элиминировано). Подобно этому, огонь раньше объяснялся как истечение из нагревшегося дерева тонкой призрачной субстанции, которую называли "флогистоном". Более совершенная теория горения как процесса окисления привела к элиминации понятия флогистона. Даже якобы "наблюдаемые" предметы иногда исключались из научной картины мира. Древние считали "небесный свод" реальным объектом и даже полагали, что он медленно вращается. Однако такого свода на самом деле не существует.

Элиминативный материализм низко оценивает познавательные возможности понятий здравого смысла о ментальных состояниях по двум причинам. Первая - неспособность этих понятий объяснить соответствующие явления. Природа психической болезни, сна, обучения, памяти, различий в уровне интеллекта - всех этих центральных феноменов - является загадочной, если мы остаемся в рамках здравого смысла. Вторая причина - развитие исследований по нейрофизиологии мозга, обнаруживающих сложную организацию его деятельности, не укладывающуюся в различения, которые схватываются в понятиях здравого смысла. Ни один из этих аргументов не является ни решающим, ни очень сильным; элиминативный материалист не может с полным основанием утверждать неизбежность радикального исхода. Однако нет оснований и отрицать его возможность.

Из редукционизма (теории тождества) и элиминативного материализма следует один общий и поразительный вывод. Если интроспективное осознание ментальных состояний является по большей части приобретенным свойством и основано на понятийном аппарате здравого смысла, то радикальное преобразование в нашем самосознании произойдет, когда мы откажемся от старых понятий и начнем говорить, мыслить и высказывать интроспективные суждения непосредственно в терминах иного понятийного аппарата, например пользуясь понятиями нейронауки. Аналогичным случаем является восприятие опытного музыковеда, который слышит в исполнении симфонической пьесы отдельные инструменты, созвучия и гармонические модуляции там, где дилетант слышит только "мелодию". Музыковед овладел сложным понятийным аппаратом теории музыки, который структурировал его восприятие. Если бы мы овладели понятийным аппаратом нейронауки, то интроспекция могла бы привести к столь же тонким и глубоким результатам.

На этом мы завершаем обсуждение основных материалистических теорий сознания. Каждая из них представляют собой лишь краткий абрис того, что должно со временем стать разработанной в деталях теорией восприятия, познания и контроля поведения. Исследования в этих направлениях продолжаются, и ниже мы вкратце расскажем о наиболее энергично разрабатываемых областях знаний.

см. в ст. Рассудок и разум.